Но, к сожалению, я хорошо помню, что до меня здесь ничего не лежало. А значит, придется каким-то образом вес это уместить в рюкзак. После еще нескольких неудач у меня это получилось. Правда, некоторые вещи все равно не влезли – их пришлось распихать по карманам, подвесить на поясе или прицепить к рюкзаку снаружи.

Я пошел дальше, по ходу дела приказав чипу активировать медицинскую программу. Честно говоря, меня всегда удивляло, кому может понадобиться подобная примочка? Но, по-видимому, в ней нуждаются многие – основные модули медицинской программы не просто входят в базовый программный пакет чипа, а вшиты в ядро.

С тех пор, как я поставил себе чип, данный факт меня сильно раздражал: абсолютно ненужная программа, занимает кучу места, а удалить ее нельзя. Медицинский модуль представлялся мне абсолютно бесполезным: единственная ого функция – наблюдать за ритмом сердцебиения, дыхания и некоторыми другими показателями. Она даже подкорректировать ничего не может – подобные вмешательства в нормальную деятельность мозга были признаны опасными. Мне пришлось самостоятельно писать программы для корректировки психосоматики.

Но сейчас медицинский модуль может оказаться очень даже полезным – он способен отслеживать мельчайшие изменения в функционировании жизненно важных систем организма. Написанные мною программы не дают и сотой Доли той картины, которую способен выдать медицинский модуль. Впрочем, это неудивительно, над ним работали сотни человек, каждый из которых – специалист в кибернейронике. А я в этой области всего лишь любитель.

Теперь если липкая гадость, попавшая в рану, и вызовет какие-то изменения в организме, то я успею заметить это и принять меры. Конечно, я произвел все действия, необходимые в данном случае. И теоретически, если опасность для здоровья и была, то теперь ее нет.

Однако мне такая перестраховка лишней не кажется – если судить по внешнему виду, то от местной флоры не стоит ждать ничего хорошего.

Особенно жутко выглядят деревья – искривленные и раскоряченные, грязно-серые ветви торчат из стволов под самыми невероятными углами. Ветки почти лишены листвы, лишь местами торчат длинные серо-желтые или бурые жесткие листья, покрытые пятнами и блестящие на солнце липкой слизью.

Кустарник, правда, не производит гадостного впечатления. По сравнению с деревьями и травой кусты можно даже назвать нормальными: на ветках слизи нет, много листьев, окрашенных в спокойный темно-зеленый цвет.

Однако именно кустарники мне не нравятся больше всего. Не могу сказать, в чем причина. Возможно, виноваты шипы, покрывающие ветви. Такие не просто порежут, как трава, они вопьются в тело жертвы, которая рефлекторно дернется и нарвется еще на несколько шипов. Что-то подсказывает мне: тот, кому не посчастливится попасть в заросли кустов, уже никогда не выберется – чем больше он будет дергаться, тем больше запутается.

Через несколько минут моя догадка подтвердилась. Стоило мне углубиться в заброшенный район, как кусты начали встречаться чаще и заметно крупнее, а там, где они были гуще всего, белели кости. Сквозь густую завесу листвы я так и не смог рассмотреть, была ли это всего лишь дикая собака или человек. Скорее всего, человек– умные собаки наверняка обегают зараженные территории за версту.

Те кусты, в гуще которых блестят скелеты, украшены цветами – пронзительно-желтыми, сотнями хищных глаз уставившимися вокруг. Ничего подобного я раньше не видел, однако подойти ближе не рискнул, хотя любопытство естествоиспытателя и заиграло у меня в одном месте.

Но я вовремя вспомнил, к чему привело подобное любопытство в случае с «металлической» травой. Так что подходить я не рискнул. Вместо этого подцепил носком кроссовки отколовшийся кусок пластфальта и зафутболил его в гущу зарослей.

Услышав громкие хлопки, я рефлекторно кувыркнулся в сторону, противоположную источнику звука, и выхватил бластер. Мой взгляд метнулся в сторону звука одновременно с дулом бластера, палец напрягся на спусковом крючке.

Однако стрелять не пришлось. Открывшаяся картина настолько же поразила меня, насколько и успокоила. Перестрелка мне не грозит – это хорошо. Однако я только что был на волосок от гибели: если бы любопытство взяло верх и я решил бы изучить заросли, то сейчас напоминал бы дуршлаг.

Все пространство перед кустами усеяно мелкими иголочками. Цветы изодраны в лоскуты, кусты еще колышутся. Видимо, внутри цветов кустарника вырастают шипы, которые выбрасываются наружу, как только растение почувствует вибрацию. Каждая колючка содержит семя, которое, попав в тело животного или человека, прорастает.

Самое интересное, что с противоположной стороны куста цветы не пострадали – похоже, это растение не только реагирует на резкое движение, но и определяет его направление.

Уголком глаза я уловил шевеление внизу. Оказалось, что одна из колючек впилась в кроссовку и теперь судорожно извивается, безрезультатно пытаясь углубиться в пластик. Остальные шипы лежат неподвижно – вероятно, активность они проявляют, только если чувствуют рядом живое тело, в которое можно проникнуть.

Колючку необходимо снять – она уже проделала трещинку в кроссовке, которую и гвоздем не процарапаешь. Однако руками трогать это чудо природы я не рискнул – уж палец-то оно в момент прогрызет.

Я снял с пояса нож, выдвинул нужное лезвие и, подцепив колючку, метнул ее в сторону. Она упала на пластфальт, немного повозилась и затихла.

Дальше я пошел, стараясь обходить кустарник стороной. Интересно, а почему Фома мне не говорил про местную флору? Вероятнее всего, он прошел мимо них – справа виднеются запущенные, но вполне обычные заросли.

Так действительно входить в глубь заброшенного района проще, можно идти по раздолбанной, но широкой пластфальтовой дороге, которая проходит сквозь чащу нормальных, привычных мне деревьев, правда чахлых. Я же решил пойти напрямик, что едва не привело к плачевному результату.

Я поспешил выбраться на дорогу и зашагал по ней. Теперь можно не опасаться, что какой-нибудь кустарник, которому вдруг приспичило размножаться, решит, что я – подходящий инкубатор. По обочинам дороги растут деревья, которые можно встретить в самом обычном лесу средней полосы. Некоторые из них мне даже знакомы: чахлые березки, рябины и даже яблони. Но яблочки с них я есть все же не рискнул. Тем более что это было бы затруднительно – на мне маска, которую я надел сразу же, как только проник на заброшенную территорию. Снимал я ее, только чтобы высосать кровь из ранки, когда порезался травой.

На детектор я поглядываю регулярно. Он обнаружил в воздухе целый букет посторонних химических веществ. Что это за вещества, детектор так и не смог определить. Он лишь предположил, что они могут активно взаимодействовать с биологическими организмами, вызывая нежелательные нарушения их функционирования.

Детектор заявил, что точную формулу веществ он определить не может – структура слишком сложна, ее невозможно выявить в полевых условиях. Но все же он обнаружил в молекулах наличие каких-то особых групп. Жаль, я не химик и не могу понять, что это может значить.

А вот что действительно интересно, так это наличие в структуре таинственных веществ мист-связей. Тут уж химиком быть не нужно – об этих таинственных веществах слышал каждый.

Во всех трех мирах меньше сотни людей понимают, что же в действительности представляют собой мист-связи и как они образуются. Но каждый ребенок слышал, что это особый вид устойчивого взаимодействия между атомами без участия электронов.

Посредством этих связей атомы могут соединяться в молекулы. Теоретически можно построить сколь угодно сложную молекулу на одних только мист-связях. Однако на практике не удалось получить «чистую» молекулу, состоящую больше чем из семи атомов. И на получение одной молекулы ушло несколько миллионов рублей.

А вот вещество, в котором мист-связи чередуются с самыми обычными ковалентными, уже реально получать в промышленных масштабах. Правда, его стоимость все равно превосходит стоимость плутония. Однако это совсем немного, если учитывать необыкновенные свойства мист-веществ.